— Посмотри вокруг, — задуманного движения рукой не получилось, люди стояли плотно, плечо в плечо. — Почему они все здесь, как ты думаешь?
Андо наморщил лоб, пытаясь понять подвох.
— Ну, выходной день. Праздник. Цирк приехал. Почему не посмотреть?
Шумани хихикнул.
— Видишь гиганта? — старый маг мотнул бородой в сторону лысого мужика, на добрую голову превосходящего средний рост собравшихся на площади. — Это местный кузнец. Каждый день он поднимает тяжести, которые и не снились цирковым силачам.
— Смотри туда, — Шумани мотнул бородой в другую сторону. — Эти нескладные девчушки по вечерам у общего камина поют в разы прелестнее разряженной певички со сцены.
— Там слева стоят деревенские охотники. То, что они каждый день делают на охоте с ножом и луком, не повторит никто из этих так называемых стрелков и метателей ножей. А местный маг, которому далеко даже до последнего подмастерья профессионального волшебника, легко заткнет за пояс циркового факира.
— Ну и что? — возразил Андо. — Они сильнее по отдельности, но циркачи выступают вместе.
— Ерунда! — отрубил Шумани. — Они пришли сюда все и покорно пялятся на кучку бездарей на сцене совершенно не поэтому.
— Ну и почему же?
— Циркачи показывают шоу! Нет, не так. С большой буквы. Шоу. Запомни это. Если ты хочешь, чтобы тебя выделили, чтобы на тебя смотрели — дай публике Шоу!

— Выбрали?
— Да. Вон ту, с краю.
Голос басом:
— Я — охранник, идиот!

Душа десантника, погибшего в бою, но не сделавшего ни одного выстрела, например в подорванном при высадке челноке, не обретает покоя. Если поблизости оказывается патрон, душа вселяется в него, чтобы принести таки смерть неприятелю. Если выстрел уходи «в молоко», душа продолжает скитания в поисках нового патрона. Этим объясняется обязательное наличие ящика с боеприпасами на всех похоронных церемониях десанта. Патроны из таких ящиков десантники называют «тяжелыми» и расходуют крайне осторожно, стараясь каждый выстрел положить точно в цель.

— Ужасно невкусная, старая волшебница, — дракон поморщился и отрыгнул бронестринги.

Каждый раз, когда под подошвами ботинок хрустели осколки цветных витражей, Андо внутренне содрогался. В этом царстве разрухи и запустения, в которое превратилась некогда аккуратная праздничная деревенька, казалось, не было места живому человеку. Черные провалы выбитых окон, пробитые, словно гигантским молотом, дыры в белой кирпичной кладке, осыпающаяся с крыш черепица, змеящиеся по дороге трещины, все вместе создавало иллюзию мертвого мира и сложно было даже представить здесь еще вчера веселящихся на ярмарке жителей. Непроизвольно Андо выглядывал в грудах обломков тела, но, к внутреннему облегчению, не находил ничего похожего.
Внезапно Шумани, вместе с которым они немного оторвались от основной группы, повернул голову к провалу в стене некогда высокого дома башенного стиля. Стены, казалось, погрызли чьи то голодные зубу, верхние этажи держались лишь чудом. Андо тоже послышался тихий всхлип.
Приблизившись, они оба навострили уши. Тихий плач раздался снова. Андо хотел уже было нырнуть в ближайший пролом, когда Шумани резким ударом ноги выбил деревянную стойку. Верхние этажи башни схлопнулись и с тяжелым гулом ухнули внутрь. Клубы пыли выметнулись из окон. Андо отскочил, прикрывая глаза руками.
Проморгавшись, он в немом изумлении уставился на огненного мага.
— И нечего сверкать глазами, — отрезал Шумани. — Ты знаешь, сколько дополнительного геморроя с этими спасенными на развалинах? Меньше выживших — меньше проблем.

— А нам и не был нужен добрый герой. Подвинься чуть-чуть, пожалуйста, — волшебница подпихнула толстую вязанку хвороста Андо прямо под ноги. — Добрые герои не убивают. А темного властелина необходимо было уничтожить.
— Ага, — хмыкнул Андо, глядя на выстроившихся в ряд светлых волшебниц. — Никто из вас не способен даже поджечь этот столб, к которому вы меня привязали.
— Предполагается, что ты сделаешь это сам.
— С чего вдруг?
— От осознания глубины собственного падения.
— А скажите мне, барышни, предыдущий Темный властелин не был замечен в попытках суицида?
Волшебницы, переглядываясь, пожимали плечами.
— Тогда, с какого перепугу это делать мне?
— Ты хочешь сказать… — главная волшебница в испуге прижала ладошку к губам.
— Что все идет по замкнутому кругу!

— Каждый раз, когда ты произносишь непонятную скороговорку, нас становится больше! — ухмыльнулся демон.

Погибших в бою десантников хоронят с зажатой в кулаке стреляной гильзой. Ибо ни один из них не умрет, не забрав с собой по крайней мере одного врага.

— Знаешь, когда у нас появились все эти «меньшинства», — эльф подмигнул. — Наш король совершенно им не препятствовал. А когда все, кто хотел кому-то что-то доказывать, собрались в одном месте, кажется, они называли это «парадом», их уже поджидала стража. И теперь наши оперные певцы считаются лучшими в всем мире.

— Вы проиграли. Вы всегда проигрываете. Не смотря на все ваши победы.
Безапеляционно-покровительственный тон гнома вызывал раздражение. Андо повел рукой:
— Посмотри, где мы едем? Человеческий город. Не гномский. Не гоблинское, не эльфийское поселение. А там за речкой еще один город. Человеческий. Не орочий, не троллиный. А дальше еще один. Не…
Гном расхохотался.
— Думал, уел старика? Посмотри туда, — Штифт выставил толстый палец в сторону крепостной стены. — Чьи там палаточки?
— Ну и что? — Андо пожал плечами. — Любая раса, заключившая мир, признавшая наше главенство, получает возможность селиться на наших землях. Гоблины не исключение.
— Посмотри, сколько их?
Палатки теснились одна на другой, вместе напоминая гигантский муравейник. Сходство усиливалось непрерывно снующими туда-сюда их зелеными обитателями. Земли между стеной и крайними человеческими постройками видно не было, только торчащие во все стороны кожаные конусы гоблинских жилищ.
— Многовато, да? — гном ухмыльнулся в бороду. — А соседние дома? Тебе не кажется, что они до странности пустые?
— Никто не хочет жить рядом с шумом и грязью, которые они постоянно разводят, — снова пожал плечами Андо.
— Они наступают, — гном повел ладонью, словно сдвигал что-то в сторону. — Постепенно заселят соседние домишки, люди отодвинутся еще дальше. Это не строй панцирной пехоты, но работает не хуже.

Зачем нужны пособия?Read More »

— Проходите! Проходите! Король восстанавливаем спокойствие! Проходите! — угрюмый стражник оттеснял зевак взятой горизонтально алебардой.
За этим импровизированным заграждением его товарищи довершали расправу. Грубо намалеванные холсты с вариациями на тему: «Женщинам — мужские права!» и «Мы все равны!» втаптывались в грязь. Стражники хватали визжащих девиц, кого за руки, кого за волосы и бесцеремонно закидывали в зарешеченную повозку. Особо сопротивляющимся добавляли рукоятками мечей по ребрам или попросту кулаками в зубы. Истошные вопли девиц стража молча игнорировала.
Андо подался вперед, ухватив спутников под локти:
— Мы что, им не поможем?
Рыцарь с гномом дружно пожали плечами.
— Право по-мужски получить по физиономии они, во всяком случае, заработали, — буркнул рыцарь. — За что боролись…
— Они всего-лишь отстаивали свои интересы, — с жаром произнес Андо.
— Ты знаешь, — холодно произнес Штифт. — Почему у нас, гномов, абсолютно все важные вопросы решают мужчины? Женщина никогда не получит права голоса потому, что и без того любой гном поставит ее интересы выше своих собственных.

— Взятка.
— Что? — не понял Андо.
— Я сказал: взятка! Главное определиться, что даешь и с тем, чтобы не дать меньше.
— Но предложить богу взятку, это…
— Оглянись назад, — проворчал Шумани. — Да не в этом смысле. Вспомни древних героев. Творили все, что в голову взбредет. И, конечно, обязательно находился хоть один обиженный ими бог, насылавший на них свои проклятия. Что делал среднестатистический проклятый герой? Шел к алтарю и приносил богу жертву. По сути — давал взятку. Если давал достаточно, проклятие снималось, и герой спокойно куролесил себе дальше. Так что тебе остается лишь определиться с предметом и его количеством. Я бы предложил кровь девственника. Только где ее взять?
Андо покраснел и быстро отвернулся.

— Купишь два мешочка, — рыцарь протянул Андо серебряную монетку.
— Да зачем нам столько соли?
— Повесим на шею.
— Но для чего?
— Ты забыл, куда мы едем? — рыцарь приподнял левую бровь.
— Я помню — на битву с драконом. Тра-та-та, трубят рога, и все такое. Но соль-то зачем? Сыпать на хвост? Метать в глаза?
— Так близко к дракону не подобраться. А соль… понимаешь-ли в противостоянии рыцарь — дракон, вторые побеждают гораздо чаще.
— Соль повышает шансы?
— Не то, что бы. Просто соленое мясо — вкуснее…
Андо поперхнулся.