— Иголки в отрубях, плюшевая стучалка и вода с сиропом? Не вздумайте всучить мне подобный хлам! Я хочу быть всех милее, всех прекрасней и белее!
— Ммм… хотите зеркальце?

— Я победил всех, я собрал их знания…
— Сейчас же лето. От тепла предметы расширяются. Зимой твоя голова станет меньше.
— Горец! Готовься к смерти! Должен остаться только один!!!
— Я тебе один умный вещь скажу – только ты не обижайся: восемь баранов — это с тобой.

— Это не та дверь!
По горной тропинке к высокой скале приближался белобородый старик в сером плаще. В удивлении замер, увидев одетого по восточному мужчину, который исступленно бился головой о гранит.
— Я могу помочь, почтенный?
— Клянусь Аллахом, эта дверь не открывается волшебным словом! Смотри, — мужчина воздел руки: — Сезам! Сезам! Сезам, откройся!
Скала осталась недвижима.
— Конечно, не открывается. Нужно другое слово. «Скажи, друг, и войди», — старик ударил посохом оземь: — Меллон!
Скала отнеслась равнодушно и к этой попытке. Пораженный старик опустился на камень.
— У вас проблемы с дверью, господа?
Человек с востока мельком глянул на высокого мужчину в потертых кожаных штанах, с перевязанной правой рукой, на которой не хватало нескольких пальцев, и двумя огромными револьверами в поясных кобурах и взвыл, вновь приложившись черепом к камню:
— Это не та дверь!!!

— Ангелом-хранителем поработаешь? — задания Михаила иногда отличались оригинальностью.
— Не вопрос, — впрочем, Гавриил и сам не был не против размяться. — Кого охранять?
— Маленький мальчик из Швеции. Только тут есть одна проблема…
— И в чем же?
— Он в нас не верит.
— Вот те раз, — удивился Гавриил. — Ради чего тогда его защищать?
— Он добрый и отзывчивый. Этого не достаточно? — нахмурился Михаил.
— Да нет, я не против, — Гавриил взмахнул крыльями. — Только, как же я буду его охранять, если он в меня не верит?
— Выйдешь на прямой контакт.
— Как это, на контакт? — вскричал Гавриил.
— Ну, покажешься ему. Познакомитесь.
— И, как ты себе это представляешь? Я подлетаю к его окну и говорю: — Простите, можно здесь приземлиться?

— Мед, я никак не пойму в чем секрет, если он есть — то его сразу нет…
— Винни! Винни!
— Что тебе, Пятачок?
— Выпусти меня!
— Сиди!
— Винни! Здесь темно и страшно! Выпусти меня!
Ящик на столе затрясся от слабых ударов изнутри.
— Не трясись, Пятачок. Эксперимент срываешь.
— Винни! У меня клаустрофобия! Тикает что-то… и миндалем пахнет! Выпусти меня!
— Сиди. Я должен решить эту загадку!
Ящик, не выдержав напора, свалился со стола. Крышка открылась, и Пятачок пулей вылетел за дверь.
— Беда с подопытным материалом, — огорчился Пух. — Может, лучше было взять Кролика? Или Сову? А может — кота? Интересно, водятся ли у в нашем лесу коты?…

Под гнетом тяжких обетов,
На самой границе веков,
Построил священник церковь,
Отдавшись на волю богов.

Катил он могучие камни
С далекой-далекой горы,
Руки в мозолях не знали
Лености томной поры.

Месяцы, годы, столетья,
И местный и путник любой
В церкви искал утешенья,
Души обретал упокой.

Бездомному крышу давала,
Голодному — хлеба кусок,
Любимым сердцам предлагала
Пальцы сковать в ободок.

Знаний служила оплотом —
Богатый и бедный был рад,
В годы лихие под сводом
От пуль укрывала солдат.

Но время жестоко не так ли?
В век современности наш
Стен живописных развалин
Художник рисует пейзаж.

Кистью он образ подхватит:
Священник, крест сотворив,
могучие камни катит,
спускаясь с далекой горы.

— Нет, спасибо, Ганнибал, от твоих десертов меня выворачивает!
— Ах, Кларисса, мои блюда неповторимы. Каждое — произведение искусства. Их не поставишь на поток, а как хотел бы, — Ганнибал мечтательно закатил глаза. — Ресторан Ганнибала. Кафе Ганнибала, закусочная… Но где достать столько компонентов?
— По каналам ФБР могу подкинуть информацию, — Кларисса встала из-за стола. — Он с юга шотландских гор, из древнего рода, разбитого в междоусобицах… Главное — когда будешь готовить, не отрезай голову!

— Так вы точно уверены, что это не собака?
— Господа сыщики, я показываю фокусы, но обманщиков не терплю!
— Но ведь это то самое болото…
— Да, замечательное болото, я так рад, что мы здесь застряли!
— Значит это точно должна быть собака!
— Это поросенок.
— А я вам говорю, что должна быть собака!
— Дядюшка Мокус, можно я кину в них грязью?
— Что ты, Бамбино, даже если эти два сыщика тебе не нравятся, у них могут быть дети, которые любят цирк!
— Так о собаке…
— Это поросенок!
— Пойдемте, доктор. Этот антрополог сразу показался мне ненормальным. Спутать копыта с отпечатками собачьих лап, а хрюканье принять за леденящий душу вой…

— Давно, давно не виделись. Ну, сынок, рассказывай, как жил, чего добился. Князем, небось, не за красивые глаза сделался?
— Царь батюшка, вы же видели и…
— Видел, видел. И жену и изумруды. Но три десятка мачо – разве это армия? Хоть какие-то победы есть в активе?
— Посмотрите сюда, государь!
— О, генерал Кутузов! Хорош, хорош. А на международных фронтах?
— Вот..
— Адмирал Нельсон! Прославленный флотоводец. А это кто? Неужели? Великолепный и непобедимый Сирано де Бержерак! И он тоже?
— Да, с ним пришлось повозиться. Зато у него теперь есть повод легко затевать дуэли.

— Может достаточно, Карло? Мне иногда кажется, что у тебя мания величия.
— Не брюзжи, Джузеппе, — Карло увлеченно строгал полено. — Хорошей вещи никогда не бывает достаточно. Смотри, у меня уже есть солдаты, капралы и, конечно, генерал.
— Но, может быть, все же стоило сделать им веселые лица?
— Нет, — Карло прилаживал голову генерала к круглому туловищу. — Модель с веселым лицом оказалась неудачной. Пять золотых и старый, никому не нужный театр, разве об этом я мечтал? А с этими ребятами я завоюю весь мир! Ну, по крайней мере, страны три-четыре точно. И во всяком случае, никто из них не назовет меня «папа».
— До всех известных завоевателей, между прочим, в конце-концов добирались и свергали, — буркнул Джузеппе.
— Я не дурак, — Карло полировал дубовые дубинки для своих солдат. — Ты что, думаешь, я буду завоевывать мир под собственным именем?
— Уже придумал псевдоним?
— Урфин Сок! Как тебе?
— Не звучит, — поморщился Джузеппе. — Может быть перевести на иностранный?
— Отличная идея, — потер руки Карло. — Доставай скорее волшебный порошок.

— Как это, у тебя нет бабушки? — удивился Серый Волк.
На всякий случай он даже огляделся. Дремучий лес, тропинка и маленькая девочка — все на своих местах.
— Наверное, ты так говоришь потому, что мама запретила тебе разговаривать с незнакомыми? А на самом деле твоя бабушка живет в домике за лесом?
— Нет, за лесом стоит город в котором живет Гудвин, великий и ужасный волшебник. И я как раз иду к нему. Ты тоже, если хочешь, можешь пойти со мной и, если это твое заветное желание — волшебник даст тебе бабушку!

— Пух, тебе чего намазать? Меда или сгущенного молока?
— И того и другого. И чего-нибудь пожрать!

Извечно закаты рассветы сменяют,
И пахарь выводит лошадку в поля.
В стране, где превыше всего почитают
Закон, что над троном стоит короля.

Король в одиночестве чахнет на троне.
Пылающий взгляд его зал обежал:
— Где рыцари? Где же все наши герои?
-Ну, отвечай же! — шуту приказал.

Ответ от шута беспристрастен и скор:
— Скажу я вам правду, ничуть не тая.
Они истребили друг друга, сеньор,
Когда был подписал указ короля.

— Какие указы, что мелешь ты, шут?!
Цитируй, что мог я такого изречь?!
— Кто золото грабит — драконом зовут.
Ты рыцарь? Возьмись-ка скорее за меч!

— И что же? — Да, в общем-то, и ничего.
Но рыцарь, стоящий над телом дракона,
Желанья не мог превозмочь своего.
И падал под тяжестью власти закона.

Король обессилено рухнул на трон.
А шут, обернувшись зеленым драконом,
Промолвил: — И сам ты попал под закон,
Меня он от мести укроет заслоном.

— К спешащим на торги купцам караванов
Не проявлял ты ни чуть доброты.
Немало сокровищ в дворцовых подвалах.
Выходит: дракон здесь не я, только — ты!

Пожар во дворце? Шут сгорел с перепугу.
Король справедливость как раньше блюдет.
И солнце ползет по извечному кругу,
И пахарь, сгибаясь, за плугом бредет.

В 1879 г. Г.Уикгем контрабандой провез
через бразильскую таможню саженцы
гевеи, подорвав монополию Южной Америки
на производство каучука.
(историческая справка)

— А еще про них говорят, что они никогда не берут в дорогу ничего лишнего. Только самое необходимое.
— Ага, вон один такой идет, — эльф-таможенник кивнул коллеге на появившегося в дверях гнома, сгибающегося под тяжестью огромного мешка. Второму таможеннику хватило одного взгляда, чтобы затрястись от сдерживаемого хохота.
Гном, почти совершенно скрытый под неподъемным мешком, сгрузил кладь на досмотре.
— Контрабанда, наркотики, оружие? — привычно буркнул первый таможенник.
— Свои пора иметь, — огрызнулся гном.
Эльф побагровел и указал на тюк:
— Развяжите!
Гном пожал плечами, распустив тесемки. Таможенники сгрудились вокруг мешка, вытаскивая вещь за вещью, буквально обнюхивая каждую, в поисках запрещенных к вывозу предметов. Старший фиксировал на пергаменте:
— Носки шерстяные, разноцветные… восемнадцать пар… шесть щеток для чесания пяток… ключи гаечные на шестнадцать и тридцать два… восемь штук… мухобойки…
— Нет, что-то здесь не чисто, — шепнул досмотрщик старшему. — Зачем весь этот хлам?
Гном спокойно привалился спиной к стене, жуя зеленый стебелек, и невозмутимо следил за тем, как эльфы остервенело роются в его вещах отыскивая малейшие следы контрабанды.
Спустя четыре часа вконец упаренные эльфы добрались до дна мешка. Так и не отыскав ничего подозрительного, таможенники провожали уходящего гнома и его мешок злыми взглядами. Гном же, едва отойдя подальше от границы эльфийского царства, скинул с плеч свой гигантский груз. Пинком отправив мешок в придорожные кусты, гном бережно укрыл на груди стебелек, который беззаботно сжимал до этого в зубах. А через некоторое время в столице подземного царства состоялись чествования героя, пронесшего сквозь эльфийские кордоны росток единственного дерева, дающего сок, необходимый в процессе изготовления знаменитой гномьей стали.

— А он, представляешь, мне заявляет: «Когда же вы, герои, наконец, поймете, что совершить подвиг и надуть противника — далеко не одно и тоже?»
— А ты?
— А я ему: «Ничего не знаю, формально условие задания выполнено? Выполнено. Давай сюда золотое яйцо».
— А дракон?
— А что ему оставалось? Победителей не судят. Выдал яйцо, как миленький. Вуаля!
Генка жестом фокусника сдернул покрывало со свертка. Борис невольно заслонил глаза ладонью. Словно маленькое солнце заглянуло в полутемную комнату убогой хибарки, где друзья коротали ночь. Золотое сияние разливалось мягкими волнами, по стенам плыли, меняя размеры и форму, огненные блики.
— Ну, что там дальше, в твоей книге? — Борис с трудом оторвался от созерцания яйца и уткнулся в инкунабулу, перелистнув пару ветхих страниц.
— Полагаю, — выдал он, наконец. — Нам нужно его выпить.
Генка плюхнул на изрезанные доски стола пару плошек и ухватил яйцо по краям. Легкий удар и золотое сияние втянулось под скорлупу. Из трещины потекла густая клейкая жидкость коричневого цвета. Борис скривился над своей посудиной:
— Ты уверен, что это то самое яйцо? Запах, как у болотной жижи.
— Не дрейфь, — Генка взялся за другую миску. — Дракон сказал — то и есть. Продление жизни на тысячу лет.
Друзья одновременно приложились к посуде.
— Что это?! — закричал Борис, уставившись на собственные руки, быстро покрывавшиеся чешуей.
— Проклятый дракон! — завопил Генка, мертвой хваткой вцепившись в удлиняющийся хвост, что, впрочем, ни на чуть не замедлило его роста.
— Это все из-за тебя! — Борис в ярости схватил Генку за глотку. — Формально выполнил условие! И яйцо получил, дающее тысячу лет жизни… формально! Таких победителей действительно не судят. Им мстят!
Генка ответил нечленораздельным ревом, вцепившись с Бориса клыкастой пастью. Не прошло и минуты, как бывшие друзья уже во всю ревели, катаясь по содрогающейся хижине в смертельных объятиях. Ветхие стены не выдержали, и из-под рухнувшей крыши, словно коты после драки, брызнули в разные стороны два молодых дракона.