Fantazy

Глаза Андо невольно задержались на сверкающих эльфийских доспехах. То, что предназначалось непосредственно эльфийкам, имело весьма смелые очертания и самые скромные размеры. Хозяин лавки бухнул по стойке топором, недобро зыркнув в сторону пускающего юношеские слюни Андо.
— Что-то не так, уважаемый гном? — недовольство хозяина не ускользнуло от некроманта.
Тот покосился в сторону Андо, не спускавшего глаз с кольчужной эльфийской юбки, больше смахивающей на широкий пояс.
— Ненавижу эльфиек, — буркнул гном.
— Что так? — поднял брови Арджан.
— Когда такая длинноногая вот в таком вот наряде наклоняется, ее «это самое», как раз напротив моего лица оказывается…
Арждан заржал так, что зазвенели разложенные по прилавкам ножи.
— А ты в следующий раз, как такое случится, меня позови, — выдавил он. — Я окаменение кину, а ты пока за лесенкой сбегаешь…

— Игра называется «Тан-чи». Вот это — «тан», — некромант взвесил на ладони железную пирамидку-конус сантиметров десяти в высоту с маленьким кольцом, впаянным в вершину. — А это — «чи», — взмахом руки он развернул длинную узкую ленту черного цвета.
Шумани тем временем выжег ровный круг на удалении примерно в десять хороших мужских шагов.
— Играют так: мой ход, — Арджан ловко продел ленту в колечко тана. Удерживая конец ленты левой рукой, он резким движением, почти без размаха, отправил тан в полет по направлению к черному кругу. Взбив облачко пепла, тан прочно встал на основание почти в центре. — Дается десять ходов. Можно ставить тан на свободное место, можно пытаться выбить тан соперника. Выигрывает тот, чей тан после десяти бросков окажется ближе к центру. Теперь — ты.
Огненный маг одолжил Андо собственный тан, не преминув ворчливо заметить:
— Не поцарапай! За всю жизнь не расплатишься.

Игры маговRead More »

— И это все переть на себе?! — куча добра на взгляд казалась неподъемной и для хорошей лошади. — Этот хлам, например, для чего?
Некромант подобрал откинутую в сторону солидную пачку толстых сушеных листьев.
— Это, мой юный друг, нужно для того, чтобы после первого же полевого обеда, когда ты сбегаешь в кусты и подотрешься неизвестно чем, мне, как единственному немного сведущему во врачевании, не пришлось возиться с твоей распухшей до королевских размеров задницей!

— Да ну, сказки все это, — Алеан растянулся подальше от костра, так, чтобы раскаленные искры не подожгли одеяло.
Бородатый пустынник развел руками, усмехнувшись.
— Хотите послушать настоящую сказку? Когда-то давно, отец отца вашего короля вел через пустыню активную торговлю. Он исправно нанимал проводников и детей пустыни и ни один его караван, ни разу не сбился с пути, не погиб от жажды, не затерялся в песках. Но однажды с одним из караванов пришел очень умный человек. Он придумал и с помощью гномов изготовил много хитрых предметов. Все время путешествия с караваном он катил по земле колесико на длинной палке. К колесику был приделан колокольчик и каждый оборот маленький выступ на колесе задевал за него, а хозяин считал сколько раз колокольчик зазвонит. Еще у него была иголка в коробочке. Иголка все время показывала одно и тоже направление, куда бы не поворачивали коробочку. С помощью этих предметов, человек замерял, куда и как далеко продвинулся караван за день. Вечером этот человек заносил все на свиток бумаги. Караван благополучно пересек пустыню и вернулся. А когда наступил следующий сезон торговли, этот человек потребовал от короля отказаться от услуг сынов пустыни. Он утверждал, что сам проведет караван среди песков от колодца к колодцу. Этот человек был очень умен. Но он не знал одного: пустынные колодцы открываются лишь истинным сынам пустыни. Король поверил ему и, хотя старики отговаривали короля от опрометчивого поступка, караван ушел в пески без проводника. Назад вернулись лишь двое. Король и его неудачливый проводник. Кто знает, почему пустыня выпустила только их? Но так решили пески. С черными лицами и языками распухшими от жажды, они добрели до ближайшего поселения и упали на пороге. Старики выходили их. Испокон веков, то что дает пустыня – свято. Говорят, горе-изобретатель прожил не долго. Король же рассказал, как они шли через пески дни и ночи и как на каждом месте, где по расчетам мудреца должны были стоять колодцы, они раз за разом находили лишь новые барханы. Те, кто пытался вернуться – пропадали. Те, кто шел дальше – умирали от жажды. Брошенные товары и павших верблюдов заносило песком. Они кружили по пустыне до тех пор, пока не остались только вдвоем. И кто знает, какие боги обратили в тот час на них свою милость…

Блуждающие колодцыRead More »

Гул толпы оглушал. Разрывал барабанные перепонки, отбиваясь от каменных стен, гуляя по узким улицам, взлетая под крыши и накрывая, накатывая невидимой лавиной и отступая, чтобы через секунду обрушиться вновь.
Экст, щурясь от яркого солнца, приставив ладонь ко лбу, с удовольствием разглядывал красочно разодетых людей. Ему казалось, что вся эта толпа собралась сегодня исключительно ради него. Алая роза, мягко согнувшись, ударила морна по шее и соскользнула, роняя на раскаленный булыжник мостовой прозрачные капли ледяной росы. Цветы и ленты сыпались на степенно шествовавших морнов проливным дождем. Хотелось вскинуть руки и радостно закричать, что есть сил, но Экст взял себя в руки. Как и остальные участники, на гром оваций он отвечал широкой улыбкой и легкими взмахами рук.
Величественные морны, цветочный ковер, восторженные крики и торжественная музыка, все сливалось в огромную красочную картину большого праздника.
У самой арки ворот полный человек в наряде королевского гвардейца раздавал всем желающим торжественные ленты. Экст, не останавливая морна, подхватил пару тонких шелковых полотен, намереваясь повязать морну на шею.
— Зря ты это, — морны Экста и Ренди шли бок обок.
Экст удивленно уставился на друга.
— Почему? Что такого? Посмотри, как красиво, — Экст развел руки. – Даже крестьяне из далеких деревень вплели ленты в гривы своих лошадок.

Считаем лентыRead More »

А здесь я ставлю свои маленькие эксперименты, — некромант облокотился о крышку стола, картинно подвернув одну ногу на носок.
Огненный маг с профессиональным интересом рассматривал растянутого на дыбе человека. Десятки крючьев на цепях впивались в тело, растягивая кожу и жилы, превращая человеческий организм в подобие выброшенной на берег медузы.
— Пытаюсь выделить экстракт чистой боли, — разъяснил идею некромант. — Пока обнаружил двадцать четыре точки приложения, отдающие максимальный потенциал.
— А почему он не кричит? — огненный маг пристально вглядывался в зауженные в точку зрачки жертвы.
— Он бы хотел, — ухмыльнулся некромант. — Но язык идет под восемнадцатым номером.

— Все начиналось с точно таких же полосок, — размышлял Экст, хмуро разглядывая танец сверкающих пылинок в лучах солнечного света, обтесанных до правильных прямоугольников прутьями оконных решеток. — Давным-давно…
Казалось, желтое марево сейчас разойдется, прорванное напором огромной уродливой головы, и Экст снова, как десять лет назад, ощутит на щеке теплую струю воздуха, услышит приглушенное фырканье, почувствует терпкий, но, вместе с тем, чем-то абсолютно притягательный запах гари и разогретого металла. Несмело вытянет ладонь, чтобы прикоснуться, едва-едва, к покрытому рогами и наростами теплому крупу. И поймет, что это уже навсегда. А потом…
Резкий окрик отца, разыскавшего, наконец, непослушного сына, мозолистая рука на плече, сильный рывок. И нескончаемый поток нотаций. Да как он мог, да как посмел, тайком от родителей, забраться в обитель морнов! А если сломаешь что?! Разобьешь, испортишь?!
Что можно разбить или испортить в мощном бревенчатом строении, разделенном на отдельные помещения такими же непробиваемыми стенами, маленький Экст не представлял. И как повредить морна, превышающего его ростом вдвое, усеянного по всему телу рогами, покрытого толстыми пластинами брони, тоже. Он лишь изо всех сил выворачивал шею назад, неспособный оторваться от огромных антрацитовых с красной радужкой глаз.
И гордо хранил молчание, безмолвно снося упреки и поучения, всю дорогу до тенистой веранды придорожного трактира, где в уютной тишине и прохладе взбешенный отец переключил, наконец, внимание с непутевого сына на запотевшую кружку свежего пива. И только тогда высказал отцу все. Все, что лежало на сердце, не давало спать по ночам.

Пересекая черту — 1Read More »