Пересекая черту

— Культура канджинцев своеобразна, но, вместе с тем, выстроена и отглажена чередой тысячелетий. В то время, как у нас, когда каждый вновь вступивший на трон король в корне ломал уставы предшественника и строил что-то свое, чему суждено быть разрушенным при следующей смене, канджинские императоры трепетно полировали доставшееся им по наследству. Что тебя удивило? Отношение к данному слову? Да, не сравнить. Если мы с тобой, скажем, сядем играть в карты и я выиграю твоего морна… да, да, знаю, что это невозможно, но допустим… так вот, первое, что я потребую от тебя — бумагу подтверждающую право владения. Логично? Для нас — да. Если же канджинец проиграет, например, дом, он просто уходит. Вот представляешь? Закончена партия, игроки встают из-за стола, пожимают друг-другу руки, хозяин дома прощается с гостем и просто уходит. Какого? Проигравший будет жить под мостом, в лесу, построит себе другой дом раза в три побольше, смотря, что позволяет ему положение. Новый хозяин дома же волен поступить с выигрышем как хочет. Жить в нем или пустить на дрова. Но только он сам. И это логично — победил-то он. Победитель не может передать право распоряжаться домом другому. Никакого документа-то у него нет. Продать, заложить, сдать в наем — невозможно. Понимаешь в чем хитрость? Вроде бы достаточно одного лишь слова. Но это слово подкреплено тем, что его не очень-то и нарушишь.
— Но в этом случае слово может нарушить бывший хозяин дома и попросту не отдать проигрыш, ну, то есть, не уйти, как в твоем примере, — возразил Экст.
— Не уйти — может. Но не заткнуть рот победителю. В случае такого нарушения, победитель будет считаться «обиженным». И иметь полное право рассказывать всем и каждому о своем обидчике. Узнав о том, что человек не держит слова, кто сядет с ним за игровой стол? Нарушив слово, проигравший лишается гораздо большего, чем проигрыш, он лишается уважения. Со всеми вытекающими последствиями. Видишь, все просто и, вместе с тем, традиция имеет глубокое и жесткое обоснование.

— Да ну, сказки все это, — Алеан растянулся подальше от костра, так, чтобы раскаленные искры не подожгли одеяло.
Бородатый пустынник развел руками, усмехнувшись.
— Хотите послушать настоящую сказку? Когда-то давно, отец отца вашего короля вел через пустыню активную торговлю. Он исправно нанимал проводников и детей пустыни и ни один его караван, ни разу не сбился с пути, не погиб от жажды, не затерялся в песках. Но однажды с одним из караванов пришел очень умный человек. Он придумал и с помощью гномов изготовил много хитрых предметов. Все время путешествия с караваном он катил по земле колесико на длинной палке. К колесику был приделан колокольчик и каждый оборот маленький выступ на колесе задевал за него, а хозяин считал сколько раз колокольчик зазвонит. Еще у него была иголка в коробочке. Иголка все время показывала одно и тоже направление, куда бы не поворачивали коробочку. С помощью этих предметов, человек замерял, куда и как далеко продвинулся караван за день. Вечером этот человек заносил все на свиток бумаги. Караван благополучно пересек пустыню и вернулся. А когда наступил следующий сезон торговли, этот человек потребовал от короля отказаться от услуг сынов пустыни. Он утверждал, что сам проведет караван среди песков от колодца к колодцу. Этот человек был очень умен. Но он не знал одного: пустынные колодцы открываются лишь истинным сынам пустыни. Король поверил ему и, хотя старики отговаривали короля от опрометчивого поступка, караван ушел в пески без проводника. Назад вернулись лишь двое. Король и его неудачливый проводник. Кто знает, почему пустыня выпустила только их? Но так решили пески. С черными лицами и языками распухшими от жажды, они добрели до ближайшего поселения и упали на пороге. Старики выходили их. Испокон веков, то что дает пустыня – свято. Говорят, горе-изобретатель прожил не долго. Король же рассказал, как они шли через пески дни и ночи и как на каждом месте, где по расчетам мудреца должны были стоять колодцы, они раз за разом находили лишь новые барханы. Те, кто пытался вернуться – пропадали. Те, кто шел дальше – умирали от жажды. Брошенные товары и павших верблюдов заносило песком. Они кружили по пустыне до тех пор, пока не остались только вдвоем. И кто знает, какие боги обратили в тот час на них свою милость…

Блуждающие колодцыRead More »

Гул толпы оглушал. Разрывал барабанные перепонки, отбиваясь от каменных стен, гуляя по узким улицам, взлетая под крыши и накрывая, накатывая невидимой лавиной и отступая, чтобы через секунду обрушиться вновь.
Экст, щурясь от яркого солнца, приставив ладонь ко лбу, с удовольствием разглядывал красочно разодетых людей. Ему казалось, что вся эта толпа собралась сегодня исключительно ради него. Алая роза, мягко согнувшись, ударила морна по шее и соскользнула, роняя на раскаленный булыжник мостовой прозрачные капли ледяной росы. Цветы и ленты сыпались на степенно шествовавших морнов проливным дождем. Хотелось вскинуть руки и радостно закричать, что есть сил, но Экст взял себя в руки. Как и остальные участники, на гром оваций он отвечал широкой улыбкой и легкими взмахами рук.
Величественные морны, цветочный ковер, восторженные крики и торжественная музыка, все сливалось в огромную красочную картину большого праздника.
У самой арки ворот полный человек в наряде королевского гвардейца раздавал всем желающим торжественные ленты. Экст, не останавливая морна, подхватил пару тонких шелковых полотен, намереваясь повязать морну на шею.
— Зря ты это, — морны Экста и Ренди шли бок обок.
Экст удивленно уставился на друга.
— Почему? Что такого? Посмотри, как красиво, — Экст развел руки. – Даже крестьяне из далеких деревень вплели ленты в гривы своих лошадок.

Считаем лентыRead More »

— Все начиналось с точно таких же полосок, — размышлял Экст, хмуро разглядывая танец сверкающих пылинок в лучах солнечного света, обтесанных до правильных прямоугольников прутьями оконных решеток. — Давным-давно…
Казалось, желтое марево сейчас разойдется, прорванное напором огромной уродливой головы, и Экст снова, как десять лет назад, ощутит на щеке теплую струю воздуха, услышит приглушенное фырканье, почувствует терпкий, но, вместе с тем, чем-то абсолютно притягательный запах гари и разогретого металла. Несмело вытянет ладонь, чтобы прикоснуться, едва-едва, к покрытому рогами и наростами теплому крупу. И поймет, что это уже навсегда. А потом…
Резкий окрик отца, разыскавшего, наконец, непослушного сына, мозолистая рука на плече, сильный рывок. И нескончаемый поток нотаций. Да как он мог, да как посмел, тайком от родителей, забраться в обитель морнов! А если сломаешь что?! Разобьешь, испортишь?!
Что можно разбить или испортить в мощном бревенчатом строении, разделенном на отдельные помещения такими же непробиваемыми стенами, маленький Экст не представлял. И как повредить морна, превышающего его ростом вдвое, усеянного по всему телу рогами, покрытого толстыми пластинами брони, тоже. Он лишь изо всех сил выворачивал шею назад, неспособный оторваться от огромных антрацитовых с красной радужкой глаз.
И гордо хранил молчание, безмолвно снося упреки и поучения, всю дорогу до тенистой веранды придорожного трактира, где в уютной тишине и прохладе взбешенный отец переключил, наконец, внимание с непутевого сына на запотевшую кружку свежего пива. И только тогда высказал отцу все. Все, что лежало на сердце, не давало спать по ночам.

Пересекая черту — 1Read More »